"I love this highway"
Бывают города, словно озадаченные собственным существованием. Идёшь ли по такому, едешь ли, а он жужжит себе, скворчит на сковородке Мироздания накалившимся маслом, выстреливая изредка наружу плавящимися каплями поездов, автобусов, людей, и будто не видит тебя, не слышит. Не чувствует. А потом вдруг просыпается, трясёт головой и оглушает население долгим протяжным криком заново родившегося. «Я жив! Я живой!» - кричит он и заливает улицы потоками машин, словно раскаляя свои вены до предела, чтобы убедиться, убедить, прочувствовать.
А люди, судорожно вздрогнув от внезапного пробуждения, не задумываясь идут дальше по своим делам и неделаниям. Разве что только старички, да завзятые ворчуны бухтят, что, мол, раньше таких перепадов не было, и вообще в стране бардак, и виноват во всём не кто-нибудь, а наверняка сам король. Или вообще луна со своими капризами. И вот так они ворчат, гудят, идут, ничего не делают, сливая людское многоголосие в монотонно жужжащую колыбельную, и город засыпает снова.. Нет, не сразу! Но постепенно, понемногу.. Проваливаясь в марево забытья то отдельными домами, то целыми улицами…
А люди, судорожно вздрогнув от внезапного пробуждения, не задумываясь идут дальше по своим делам и неделаниям. Разве что только старички, да завзятые ворчуны бухтят, что, мол, раньше таких перепадов не было, и вообще в стране бардак, и виноват во всём не кто-нибудь, а наверняка сам король. Или вообще луна со своими капризами. И вот так они ворчат, гудят, идут, ничего не делают, сливая людское многоголосие в монотонно жужжащую колыбельную, и город засыпает снова.. Нет, не сразу! Но постепенно, понемногу.. Проваливаясь в марево забытья то отдельными домами, то целыми улицами…